Левитан Исаак Ильич (1860-1900)
Родился Исаак Ильич Левитан в августе 1860 года в небольшом литовском городке Кибарты. Почти нет сведений о детстве художника. Отец Левитана был мелким служащим. Поселившись с семьей в Москве, он стремился дать сыновьям хорошее образование. Вероятно, в выборе жизненного пути Исаака Левитана решающую роль сыграл его старший брат — художник. Он часто брал мальчика с собой на этюды, на художественные выставки. Когда Исааку исполнилось 13 лет, он был принят в число учеников Училища живописи, ваяния и зодчества.
Годы обучения в Училище стали для Исаака временем тяжелых испытаний, так как его родители к тому времени умерли, а помощи ждать было не от кого. Но уже в стенах Училища он не только обнаружил огромные способности, но и сумел сказать новое слово в русском пейзаже. Учителями Левитана были Алексей Саврасов и Василий Поленов. Будучи прекрасным художником, Саврасов обладал и замечательными качествами педагога. Не случайно, наряду с Левитаном, именно в его мастерской и под его влиянием сформировалась целая плеяда замечательных художников-пейзажистов: К. А. и С. А. Коровины, М. В. Нестеров, С. И. Светославский, А. С. Степанов и другие замечательные художники. “Левитану давалось все легко, — вспоминал его товарищ, известный русский живописец Михаил Нестеров, — тем не менее, работал он упорно, с большой выдержкой”. С 18-ти лет начал выставлять свои картины, вскоре обратившие на себя всеобщее внимание.
Жил преимущественно в Москве. Работал также в Останкино (1880 — 1883), в различных местах Московской и Тверской губерний, в Крыму (1886, 1899), на Волге (1887 — 1890). Был членом “Товарищества передвижников”. Ему удалось преодолеть сценические условности классико-романтического пейзажа, отчасти сохранявшиеся у передвижников. Необыкновенно восприимчивый к впечатлениям природы, он в своих картинах и акварельных рисунках, передавал поэтическое настроение, возбуждаемое видом ее разнообразных явлений, не пускаясь при этом в отделку подробностей, он верно и смело схватывал в ней то, от чего возникает такое настроение.
Его “пейзажи настроения” обрели особую психологическую насыщенность, выражая жизнь человеческой души, что вглядывается в природу как средоточие тайн бытия (недаром его любимым философом был А. Шопенгауэр). Чутко восприняв новации импрессионизма, он, тем не менее, никогда не отдавался чистой, радостной игре света и цвета, пребывая в кругу своих образов, овеянных “мировой тоской”. Уже ранние работы художника удивительно лиричны (“Осенний день. Сокольники”, 1879). Зрелый период Левитана как мастера пейзажа-картины, умеющего превратить простой мотив в типический образ России, открывается Березовой рощей (1885 — 1889).
Уже в те годы солнечные полотна иногда уступают место пейзажам, проникнутым трагическим ощущением одиночества, тоски. Левитан был тяжело болен и его не покидала мысль о близкой смерти. Врачи направляют Левитана в Италию. “Чувствую себя немного лучше, хотя все-таки неважно. В Италию не еду, а через неделю-две еду в Париж посмотреть выставки, — пишет он художнику А. М. Васнецову, — воображаю, какая прелесть теперь у нас на Руси, — реки разлились, оживает все... Нет лучше страны, чем Россия! Только в России может быть настоящий пейзажист”.
Поэтикой тонкого образного обобщения одухотворены произведения “волжского периода”, когда художник вместе с товарищами путешествует по Волге, (“Вечер на Волге”, 1888; “Вечер. Золотой Плес”, 1889; “После дождя. Плес”, 1889; а также тематически примыкающая к ним картина “Свежий ветер. Волга”, 1891 — 1895). Особенно сильное впечатление произвели на него староверческие скиты над рекой и древний город Свияжск. Далекий уголок русской земли, суровая северная природа подсказали художнику тему его знаменитой картины “Над вечным покоем”. Начиная работу над ее композицией, Левитан обращается к этюдам заброшенного погоста. Ему удалось сохранить реальный ландшафт и придать ему величественность и глубину, постигаемые как откровение. Глубокие заволжские дали исчезают в лиловых полосах вечернего неба.
Стальная поверхность реки просматривается с высоты птичьего полета. Как крыло, над водой распластался узкий мыс, на нем старый сельский храм и погост, ветер треплет вершины осин и кажется его порывы накренили крышки покосившихся крестов, какие ставили староверы. Левитан изобразил в пейзаже движение и покой, гул и тишину — накренившиеся вершины деревьев и маленькое яркое окошко церкви, лиловый горизонт и серую воду. И над вечно существующим покоем мира, созданного Творцом, под ветром времени исчезают самые знаки человеческого присутствия. Действительно, не только стихия ветра проходят над Вечным покоем, но и жизнь человека проходит над покоем уже созданного бытия. Художнику удается передать ощущение простора, воздушной легкости, радости созерцания природы одними красками пейзажа. “Я весь в этой картине”, — эти слова Левитана о последнем произведении могут быть отнесены ко всем его лучшим вещам. Этот “психоанализ” обычно печален, как в полотне “У омута” (1892) либо в знаменитой “Владимирке” (1892), где на дороге, по которой конвоировали арестантов в Сибирь, видна (в характерной для мастера манере сводить реальное человеческое присутствие к минимуму либо вообще к нулю) лишь крошечная фигурка странника близ придорожной иконки.
Еще в 1898 году Левитан начал преподавать в том самом училище, в котором учился сам. Он мечтал создать Дом пейзажей — большую мастерскую, в которой могли бы работать все русские пейзажисты. Один из учеников Левитана вспоминал: “Влияние Левитана на нас, учеников, было очень велико. Это обусловливалось не только его авторитетом как художника, но и тем, что Левитан был разносторонне образованным человеком... Левитан умел к каждому из нас подойти творчески, как художник; под его корректурой этюд, картины оживали, каждый раз по-новому, как оживали на выставках в его собственных картинах уголки родной природы, до него никем не замеченные, не открытые”.
Когда открылась пейзажная мастерская, почти половина большой комнаты была отведена под уголок леса, в котором были ели, небольшие деревья с желтыми листьями, зеленый мох, дерн, кадки с папоротниками. Свет из окна падал так, как бы он падал на лесной поляне. И. Е. Репин в один из своих приездов в училище был поражен этой мастерской. Левитан советовал своим ученикам не ограничиваться поисками удачной композиции, нужного колорита. Главной задачей пейзажиста он считал создание образа, способного передать жизнь природы. Часто Левитан привозил в мастерскую цветы. Он говорил своим ученикам, что цветы надо писать так, чтобы от них пахло не красками, а цветами. “Полезно с натуры сделать два-три мазка, а остальное доделать дома, — говорил Левитан. — Запоминать надо не отдельные предметы, а стараться схватить общее, то, в чем сказалась жизнь, гармония цветов”. Левитан был очень внимателен к своим ученикам. От его пристального взгляда ничего нельзя было скрыть. Он видел, что одному трудно найти форму, а другой подражает признанным авторитетам. Иной раз Левитан замечал, что его ученики материально нуждаются, и немедленно оказывал им помощь. Помогал он очень тактично, не обижая. Летом ученики Левитана выезжали на этюды. Так было и летом 1900 года. Ученики Левитана поселились в Химках. Они ждали своего учителя и написали ему шуточное письмо, в котором сообщали, между прочим, что уже грачи, чьи гнезда чернели на деревьях возле дачи, соскучились и все время кричат: “Где Левитан, где Исаак Ильич?” В ответном письме Левитан, всегда ценивший шутку, писал: “Передайте грачам, что как только встану — приеду. А если будут очень надоедать, попугайте: не только приедет, но и ружье привезет”.
Но Левитан уже не встал. 22 июля 1900 года он умер.
Свою последнюю большую картину художник назвал “Озеро, Русь”. Широкая гладь воды отражает облака, освещенные солнцем. На дальнем берегу, насколько видит глаз, поля, деревушки, купола церквей. Все в картине — солнце, ветер, несущиеся облака — пронизано ощущением счастья. Трудно поверить, что это полотно писал умирающий художник.
Левитан прожил всего сорок лет. Он был порывисто-неуравновешенным человеком, легко ранимым, подверженным приступам тоски, доводившим его до попыток самоубийства. Вместе с тем он умел радоваться и наслаждаться жизнью. Контрастность его душевных состояний сказывалась на выборе и трактовке состояний природы: он показывал русскую природу в широком диапазоне, от сумрачного минора до ясной праздничности. Воля к радости вспыхнула у него особенно в последние годы, когда он был тяжело и неизлечимо болен. С другой стороны, его все более увлекают мотивы вечера, сумерек, летней ночи. В русской природе, которую Левитан любил превыше всего, ему всегда хотелось излить свое внутреннее настроение и тревогу, раствориться в ее гармонии, найти “тихую обитель”. Характеризуя русских пейзажистов, Игорь Грабарь особо выделяет творчество Левитана: “Он самый большой поэт среди них и самый большой чародей настроения, он наделен наиболее музыкальной душой и наиболее острым чутьем русских мотивов в пейзаже. Поэтому Левитан, вобравший в себя все лучшие стороны Серова, Коровина, Остроухова и целого ряда других своих друзей, смог из всех этих элементов создать свой собственный стиль, который явился вместе с тем и стилем русского пейзажа, по справедливости названного “левитановским”.
Картины художника
