Экспозиция, развернувшаяся в залах 3-го этажа Зимнего дворца, знакомит с избранными экземплярами рукописей и ксилографов народов Востока, чьи книжные культуры были распространены от Европы до Японии на протяжении последних двух тысячелетий.
Выставка включает три раздела, каждый из которых соответствует региону, представляющему культурно-историческую общность: Ближний и Средний Восток; Индия и Центральная Азия; Дальний Восток. Подобное деление в значительной степени условно и связано не столько с географией, сколько с распространением и движением культур. В частности, в разные периоды на территории Центральной Азии под влиянием различных религиозных традиций – сначала буддизма, а потом ислама – бытовали разные книжные культуры, уходящие корнями соответственно в Индию и на Ближний Восток. Это же относится и к Индии эпохи Великих Моголов, при дворе которых процветала мусульманская книжная культура, тесно связанная с персидской, описанной в разделе «Ближний Восток».
Среди 200 экспонатов выставки рукописи и ксилографы из коллекции Института восточных рукописей, а также памятники материальной культуры из собрания Государственного Эрмитажа, связанные с производством и бытованием книги. Эта связь понимается в самом широком смысле: речь идёт не только о предметах, имеющих непосредственное отношение к изготовлению и чтению книги (кисти, каламы, пеналы, чернильницы, ксилографические доски), но и используемых в религиозной практике наряду с ней (иконы, кресты, церковная утварь); имеющих визуальные параллели в декоре (предметы одежды, фрагменты настенных росписей), либо связанных с её заказчиком или владельцем (монеты), и, наконец, просто воссоздающих культурный контекст эпохи. Внутри каждого раздела рукописи расположены хронологически, в то время, как предметы сгруппированы так, чтобы наиболее наглядно проиллюстрировать культурный или визуальный контекст создания книги.
К выставке подготовлен научный иллюстрированный каталог «Кисть и калам. 200 лет коллекции Института восточных рукописей» (СПб. : Изд-во Гос. Эрмитажа, 2018. – 320 с. : ил.), который предваряет вступительное слово директора Государственного Эрмитажа М.Б. Пиотровского. Научные редакторы, составители каталога, а также авторы концепции: И.Ф. Попова, А.Д.Притула и Н.В. Ямпольская.
Куратор – Антон Дмитриевич Притула, ведущий научный сотрудник Сектора Византии и Ближнего Востока Государственного Эрмитажа, кандидат филологических наук.
Вступление к каталогу выставки
КИСТЬ И КАЛАМ.
200 лет коллекции Института восточных рукописей
ПОЭТИКА ВОСТОЧНОЙ РУКОПИСИ
Первые айаты, с которых началось ниспослание Корана, важнейшим даром и инструментом Аллаха называют калам – специально надрезанную письменную тростниковую палочку.
«Читай! во имя Господа твоего, который сотворил (все),
он сотворил человека из сгустка.
Читай! Ведь Господь твой Самый Великодушный.
Он научил посредством калама,
Научил человека тому, что он не знал...»
(96: 1–5).
Письмо – дар Божий и средство передачи информации; оно одновременно – плод человеческой и божественной воли, пример высокой красоты и мистического озарения.
Каллиграфия – изящное искусство и ритуал, и оберег, и мистическое действо, а работа переписчика сродни деяниям жрецов. Наука писать и готовить бумагу и чернила – высокое достижение Средних веков.
Рукописи все начинаются с фиксации священных текстов, из которых рождаются целые венки ученой и светской литературы. Они полны мистической таинственности, сочетающейся с деловой экономикой книжного рынка, будь это Сирия, Иран, Индия или Китай. «Не продается вдохновенье, но можно рукопись продать» – это про древние книги тоже. Вдохновенный и четко организованный труд переписчиков сочетался со строгой регламентацией и умением каталогизировать и подстраивать тексты под каталогизацию. Все это характерно и для мира, где писали каламом, и для мира, где писали кистью. Эти разные культуры имели много общего. Восток не един, но имеет немало сходных, по крайней мере на взгляд европейца, общих черт.
Для исследователя рукопись, ее оформление, история, выраженная в заметках на полях, – все вместе вливается в некий энергетический поток, который воспринимается как тайна, которая открывается не сразу и не каждому. Об эмоциях исследования рукописей удивительно хорошо написал в своей книге «Над арабскими рукописями» И. Ю. Крачковский, обративший в арабистику десятки молодых людей. Великий востоковед, лишенный в начале войны возможности ежедневно общаться с любимыми рукописями, сумел восполнить потерю, написав вдохновенные воспоминания о работе с ними. Удивительным образом он показал, как много могут рассказать рукописи, если обращаться с ними с любовью и с почтением. В противном случае они остаются просто сводами трудночитаемых текстов, порой разнообразных.
Я имел удовольствие годами работать с рукописями Института восточных рукописей, держать в руках удивительные уникумы Ватиканской библиотеки, Амброзианы, библиотек Каира, Багдада, Иерусалима, Саны и Тарима. Я начинал свою академическую жизнь с подготовки к печати удивительной рукописи – анонимной и почти секретной истории Аббасидского переворота в Арабском халифате. Удивительно красивый и облекающий душу округлостями букв шрифт, особый стиль повествования, и личностный, и формальный одновременно, узнавание известных имен и цитат в сочетании с уникальными включениями из редкостных источников. Каждый день – по небольшому открытию. Я знаю это удовольствие прозрения, когда начинаешь понимать те несколько слоев информации и эмоций, которые стоят за огромным трудом создателей рукописной книги, будь она из христианского, мусульманского, буддийского или даосского мира. Сегодняшняя выставка призвана хотя бы немного приоткрыть для досужего посетителя завесу тайны и красоты.
В этом году исполняется 200 лет создания в Петербурге Азиатского музея.
Название звучит экзотично. Он был основан в Академии наук при графе Уварове, когда под его надзором формировалась русская идентичность, построенная на формуле «православие – самодержавие – народность». Формула ясна и многократно охаяна и восхвалена, но понимается обычно простовато. За формулой стояла не только национальная, но и имперская идея, а для империи Азия была важна политически и эстетически. И потому возник институт, где с германской дотошностью и стремлением классифицировать собирали и хранили восточные рукописи, предметы искусства, монеты. Академическое учреждение это породило много других востоковедных институций. В первую очередь его наследником является Институт восточных рукописей, унаследовавший суть Азиатского музея – коллекцию восточных рукописей. Среди наследников и Эрмитаж, получивший некоторую часть собрания – предметы и монеты – и перенявший себе жанр «музей». Азиатский музей – символ отечественного востоковедения – стал его образом, воплотившим в себе академичность, практичность и экзотичность этой старинной синтетической науки, которая своей многодисциплинарностью оказалась сегодня соответствующей свежайшей научной моде на работу на стыке научных дисциплин.
Однако выставка наша не об истории музея, а о чем-то значительно большем, о культурном явлении «рукописная книга Востока». Венок рукописных текстов, представляющих разные великие религии, в Петербурге вызывает к жизни образ именно музея. Это и сами рукописи, и их переплеты; это тексты – научные, священные, ритуальные, магические. Они сопровождаются предметами, им сопутствующими, и еще – образцами каллиграфии в разных материалах. Огромный мир восточных ксилографов присоединяется к рукописным текстам, которым они близки своей тонкостью исполнения и уникальностью. Это еще не мир книгопечатания, хотя до него уже, казалось, недалеко.
Коллекция и выставки построены как бы на нескольких матрицах. Это – история их собирания с именами консула Франции в Сирии Руссо, хранителей еврейских рукописей Фридлянда и Хвольсона, удивительных открытий восточных уникумов, которые как бы притягивала фигура В. Иванова, создателя «Бухарской коллекции»; покупки выдающихся ученых у знаменитых антикваров, трофеи Ванской коллекции, удивительные находки целых библиотек на Шелковом пути, экспедиции Козлова и Ольденбурга, дары восточных патриархов и сбереженные от богоборчества книги буддийских монастырей и кавказских и поволжских мечетей. Удивительной красоты армянские и персидские миниатюры, китайские и индийские рисунки, иллюстрации к сказкам и книгам о чудесах.
Другая матрица: знаменитые исследователи, которые помогли рукописям заговорить с нами, – Крачковский, Розен, Пигулевская, Невский, Ольденбург, Алексеев, Кычанов, Петросян, Халидов и многие-многие другие, включая десятки ученых последних поколений. Наконец, это собственно матрица рукописных шедевров, от древнейших текстов Пятикнижия и списков отцов Первого Вселенского собора к редким куфическим Коранам и эфиопским Евангелиям. От арабских учебников по военному делу к сборнику плутовских рассказов «Макамы» и персидским миниатюрам к «Шахнаме» и сборнику иранских и индийских миниатюр «Муракка», включенному в список всемирного культурного наследия ЮНЕСКО. От тангутских законов и словарей к Джаммападе и Лотосовой сутре, китайской поэзии и философии.
Кодексы и свитки, разные почерки и шрифты, всевозможные стили украшения, многообразные духовные и литературные традиции – весь этот пестрый мир отличает мистическое почтение к книге и написанному слову. Сегодня это почтение утеряно, но я очень надеюсь, что наша совместная выставка, осененная именем Азиатского музея, поможет его вернуть. Сегодняшнему упрощенному и плоскому миру такое было бы полезно.
М. Б. Пиотровский,
директор Государственного Эрмитажа,
декан Восточного факультета СПбГУ,
действительный член РАН
